Когда я впервые оказался в книжном фонде, я оказался в новом, дотоле неизвестном мне мире - сдержанное освещение, тяжелые драпировки на окнах и дверях, огромное, несметное количество книг и тишина, какая-то таинственная и торжественная, не позволяющая разговаривать обычным тоном. И я мог подойти к любой полке, взять любую книгу, полистать, посмотреть, вернуть на место и взять другую, третью... Особенно я любил порыться в книгах по искусству, иногда, спросив разрешения, брал домой.
Я так долго живу, что застал в раннем детстве коньки без ботинок. Это были два лезвия, на которых сверху лежали две платформы. Валенок вставал на платформу, приматывался веревкой и закреплялся путем закручивания палочки, подсунутой под веревку. При езде эти палочки лихо торчали по сторонам.
Первые мои детские воспоминания - это блокадные воспоминания пятилетнего мальчишки. Сейчас удивляешься, как же удалось выжить, если голод постоянно тянул за пустой живот, а снаружи противно свистели, а потом неминуемо взрывались снаряды и бомбы. А тогда казалось, что так и должно быть, просто такая она - жизнь.